На подступах к Москве: связист Тарасенко

Мой читатель Сергей Беляев обратился ко мне за помощью в выяснении биографии своего двоюродного деда Александра Георгиевича Тарасенко, 1922 года рождения из города Звенигорода.

Про Александра Тарасенко известно, что закончил он Муромское училище связи, единственным местом его недолгой службы была 404-я отдельная рота связи, по одним документам он пропал без вести в ноябре 1941 года, но по другим был ранен и 8-го января 1942 года выбыл в госпиталь в деревне Овинищи.

Сначала мне показалось, что выяснить его судьбу вполне реально, хотя путь частей связи отследить всегда сложнее, чем других.

Кстати, почему-то считается, что служба связистов не столь опасна. Забывают, что они не только в землянке сидят и кричат в трубку: «Ольха, Ольха, я Берёза, как слышишь? Приём», но ещё им приходится и эти линии связи прокладывать. Бывает, что и под огнём. Кстати, связисты чаще всего первые кандидаты на роль «языка», и на них обычно идёт охота — бродят в одиночку и далеко от своих, да ещё и знают много. А уж в 1941 году, когда немцы подходили вплотную и к армейским штабам, не говоря уж про уровни ниже, то и связистам приходилось брать в руки винтовки.

Выяснение судьбы Александра Тарасенко, а точнее 404-й роты связи сразу упирается в небольшую путаницу. Дело в том, что поисковик сразу выдаст, что 404-я рота связи была в составе 316-й стрелковой дивизии. А уж это название известно любому, даже кто и не изучал битву за Москву. При этом же 404-я рота упоминается в состав 36-го Можайского укреплённого района. Что вроде бы совсем рядом с 316-й дивизией. Однако, на самом деле рот с таким номером было две, и в случае с 316-й дивизии речь никак не про Москву. Поскольку это 316-я дивизия 3-го формирования, которая появилась в действующей армии лишь в 1943 году и в ней действительно было тогда 404-я рота связи, не имевшая ничего общего (кроме номера), с той ротой, что была под Можайском.

404-я рота вошла в состав 36-го УР, где кроме неё из УРовских частей был ещё 305-й отдельный пулемётный батальон, 37-я, 38-я, 40-я огнемётные роты, отдельная танковая рота. Плюс полевые войска, которые были объединены в составе 5-й армии.

Согласно документам, красноармеец Тарасенко попал в 404-ю роту связи 21-го октября.

В этот день наши войска уже давно оставили Можайск и собирались предпринять наступление с целью его вернуть обратно. Однако, войска Можайского УРа, насколько я понял из обрывочных данных, ещё существовали. Во всяком случае управление УРа действовало, как минимум до 15-го ноября. Какие боевые части ему подчинялись я не нашёл, может какая-то из огнемётных рот или артиллеристы из ДЗОТов, оставившие свои пушки. Возможно, они назывались группой полковника Кляро, тогда было много сводных групп. В документах 5-й армии про них ничего нет. Я специально изучил всю информацию по частям 5-й армии, но нигде 404-я рота не упоминается. Так как в ходе боевых действий нет даже намёка на эти подразделения, то, скорее всего они занимали какую-то тыловую позицию.

Видимо, управление 36-го УРа, 404-я рота и какие-то остатки подчинённых подразделений просто выпали из всех сводок войск Западного фронта.

Учитывая, что подчиняться эти части должны были войскам обороны Москвы, это не удивительно. Правда и в сводках МЗО упоминаний тоже нет. В условиях той неразберихи общего отступления — это не удивительно.

В сложившейся ситуации пропасть без вести в ходе отступления в ноябре было не сложно. А потом и найтись. Особенно учитывая, что части действовали вместе с 5-й армией, а относились к Московской зоне обороны. С 7-го ноября 404-я рота уже числится не в составе 36-го УРа, а в подчинении МЗО, но, видимо, так и остаётся в сводной группе, которая прикрывает тыловую позицию на ближних подступах к Москве с юга или юго-запада. Потом, на базе этой группы был создан новый Можайский УР с номером 152. А 404-я рота стала в нём 264-й отдельной ротой связи.

Кстати красноармеец Тарасенко не единственный боец 404-й роты, пропавший без вести в ноябре.

А вот по поводу его ранения остаётся только предполагать. Указанная дата 8-е января — это дата выбытия, ранение мог получить и раньше. Но если исходить, что ранен в первых числах, то остаётся только гадать. Боёв на том участке в январе уж точно не было. Однако причин для ранения много. Первой на ум, конечно, приходит бомбёжка, но к тому времени в пригородах Москвы это было редкостью — немцам было не до того. Могла быть и авария, неосторожное обращение с оружием, боеприпасами.

Но мне кажется, что наиболее вероятная версия иная. Как раз на конец декабря приходится приказ по МЗО, в котором говорится, что после боёв осталось много минных полей, в том числе даже и не известных (в той обстановке могли много чего сделать, а потом спросить было не с кого), и зафиксировано немало случае подрывов бойцов. А кому больше всего приходится ходить по всяким местам в стороне от дорог? Конечно, связистам.

После ранения красноармеец Тарасенко отправлен в госпиталь в деревне Овинищи. Таких деревень много, больше всего подходит Краснохолмский район Тверской области, где был госпиталь и туда свозили раненых из района Москвы. Но там судьба его теряется, документы госпиталя не сохранились.

К сожалению, это всё немногое, что можно сказать о боевом пути красноармейца Александра Георгиевича Тарасенко.