Любимый ученик Суворова: почему его так не любили советские историки?

Эту статью я написал для сайта «Русский орёл», но для своих читателей предлагаю авторскую версию.

Когда говорят про русских военачальников, учеников Суворова, которых сам Александр Васильевич особо выделял, то упоминают Багратиона и Кутузова. И практически никогда не вспоминают фамилию человека, которого великий русский полководец ценил не менее Багратиона. Что интересно, пути этого человека в войнах, которые вела Россия, часто были рядом с генералом Багратионом.

Речь про Михаила Андреевича Милорадовича.

Милорадович и Багратион

И действительно, если посмотреть биографии этих двух русских генералов, то их судьбы очень похожи. Некогда представители их семей прибыли в Россию — одного из Грузии, другого из Сербии.

Слава к обоим пришла во время Итальянской компании и Швейцарского похода Суворова. К тому времени и Багратион, и Милорадович уже были генералами. Оба отличились во многих сражениях в Италии. О том, что во время знаменитого перехода через Альпы Багратион командовал авангардом, упоминают везде. Но на самом деле Багратион командовал не только авангардом, но и арьергардом, и тогда авангард возглавлял Милорадович. Суворов сделал Михаила Андреевича дежурным генералом, в том случае что-то среднее между офицером для особых поручений и начальником штаба.

После того, как Суворова не стало, в войну 1805 года, его ученики снова оказались вместе. Армия под командованием Кутузова вынуждена была отступать, и, как тоже всегда упоминают, арьергардом командовал Багратион. Но был и второй арьергард, который шёл между отрядом Багратиона и главными силами, и его возглавлял Милорадович.

И если в ту компанию Багратион прославился сражением под Шенграбеном, то Милорадович сыграл главную роль в победе под Кремсом.

Потом будет сражение под Аустерлицем. В этом сражении 4-ю (центральную) колонну возглавили генералы: австрийский Коловрат и русский Милорадович. А во главе 5-й (правой) колонны были австрийский князь Лихтенштейн и русский Багратион.

Дальше судьба их разведёт. Милорадович отправится воевать с турками, его корпус будет освобождать Бухарест, разгромит османов в битвах при Турбате, под Обилешти и при Рассевате. Но в 1810 году Михаила Андреевич назначен Киевским военным губернатором и покидает действующую армию.

Багратион же продолжит воевать с французами, затем отправится на войну со Швецией, и лишь в 1810 году возглавит Дунайскую армию, как раз тогда, когда её покинет Милорадович. Интересно, что оба станут генералами от инфантерии в 1809 году.

В последний раз они будут вместе на поле боя в Бородинской битве.

Милорадович приведёт к Бородину сформированные им резервы и будет командовать правым крылом русской армии. Багратион же командует левым крылом, и сражение при Бородине станет для него последним.

После битвы, русская армия отступает, а арьергардом командует Милорадович. А когда начнётся наступление, он возглавит авангард.

Милорадович отличится под Вязьмой, в битве под Лейпцигом он командует гвардией, к концу войны с Наполеоном он один из самых известных военачальников русской армии.

Отчаянной храбрости и позёр

Все современники отличают личную, и, порой даже чрезмерную храбрость Милорадовича. Генерал не то что не прятался за спинами солдат, он горцевал на коне перед строем под ураганным огнём противника. Его адъютант Фёдор Глинка так писал о нём:

Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и били под ним лошадей; он не смущался; переменял лошадь, закуривал трубку, поправлял свои кресты и обвивал около шеи амарантовую шаль, которой концы живописно развевались по воздуху. Французы называли его русским Баярдом…

Сам Милорадович ни разу не был ранен, а вот лошадям не везло. В сражении у итальянского Басиньяно под ним было убито подряд три лошади.

При штурме турецкой крепости Альта-Дорук генерал пошёл впереди солдат по горящему мосту, и это не единственный эпизод в его биографии. Отмечая эти проявления личной храбрости не всегда упоминают про их значение, и порой стратегических масштабов. Командую арьергардом и уже находясь на окраине Москвы, Милорадович должен был выиграть время, чтобы дать армии покинуть город. Тогда он просто отправился к командующему французским авангардом маршалу Мюрату и предложил заключить перемирие. Они вдвоем долго разъезжали среди французских войск, после чего Милорадович вернулся обратно. Время было выиграно.

С французским маршалом русского генерала связывала и личная храбрость (Мюрат и сам ходил в атаку впереди своей кавалерии) и любовь к ярким нарядам. Мюрат и сам одевался ярко (за глаза многие его сравнивали с попугаем), и свою армию Неаполитанского королевства (он был еще и королём) хотел одеть в мундиры своего любимого малинового цвета. Но хватило лишь на обшлага для гвардии.

Милорадович же тоже славился на всю армию. Мог в бою и выехать впереди строя в одной рубашке, но обычно же наоборот одевал мундиры с яркими шарфами и всеми наградами.

Опять же цитируем Фёдора Глинку:

Лошадь оседлана богато: чепрак залит золотом, украшен орденскими звёздами. Он сам одет щегольски, в блестящем генеральском мундире; на шее кресты (и сколько крестов!), на груди звезды, на шпаге горит крупный алмаз...

Высокий султан волновался на высокой шляпе. Он, казалось, оделся на званый пир!

Понятно, что такого полководца солдаты просто не могли ни любить. И эта любовь, во многом сыграла свою роковую роль.

За что же его не любили советские историки?

Михаил Андреевич Милорадович не только на военном поприще трудился. Как выше помянуто был он и губернатором киевским. А после наполеоновских войн стал военным губернатором Санкт-Петербурга. Слово «военный» не должно вводить в заблуждение, в его функции входило и управление гражданской частью.

На посту губернатора он боролся с преступностью, организовал первую антиалкогольную компанию, боролся с азартными играми. В 1820 году спас от ссылки Пушкина, не найдя в его стихах излишней крамолы.

Будучи большим любителем театра, и не меньшим любителем женского пола, по воспоминаниям нескольких современников, из воспитанниц театральной школы устроил что-то вроде личного гарема. Словом, человек был весьма разносторонний.

В 1825 году, когда декабристы вывели солдат на Сенатскую площадь, восстание оказалось под большой угрозой: к солдатам выехал петербургских генерал-губернатор. Милорадович напомнил стоявшим, как они вместе сражались, и призвал прекратить смуту. На площади очень многие его помнили, как генерала, водившего их бой, и призыв был более понятен, что лозунги декабристов. Милорадович получил пулю в спину от Петра Каховского и единственное за всю его биографию ранение оказалось смертельным.

В советское время декабристов считали борцами с самодержавием, а вставшего на их пути Милорадовича — реакционером. И потому, о его заслугах и подвигах упоминать стало не принято на долгие десятилетия.