Планировал ли Гитлер Ленинград штурмовать, а Сталин — сдавать?

Всего лишь тридцать-сорок лет назад вопрос, поставленный в заголовке, показался бы глупым даже подавляющему большинству историков.

Конечно же все были уверены, что Гитлер своими танковыми армадами рвался к городу Ленина, который он ненавидел. Ненавидел потому, что этот город назван ненавистным ему именем, и потому, что там, в Казанском соборе, хранились ключи от Берлина. Хотя, если задуматься, и та, и другая причина выглядят несерьёзно. Тем более, что ключи от Берлина никогда не хранились в Казанском соборе — это общее заблуждение. Они хранились в другом месте, но об этом я уже написал отдельную статью.

Что же касается вопроса о сдаче, то, как было показано в советских фильмах, такой вопрос никто и не ставил. Мне, как коренному ленинградцу, конечно тоже приятно так думать, но, как историк, я знаю и другое.

Но давайте по порядку.

Давайте сразу подчеркнём, что речь идёт именно о штурме Ленинграда. То, что Гитлер собирался город уничтожить, это сомнению не подлежит, об этом написано много и доказательства есть. А вот планировал ли именно штурмовать?

Если судить по имеющимся сегодня фактам, вопрос о том, что делать с Ленинградом не был решен сразу и однозначно.

Уже на 13-й день войны, то есть 4-го июля в своем дневнике начальник Генерального штаба Вермахта Франц Гальдер пишет:

«Тогда перед нами вплотную встанет вопрос о захвате Ленинграда и Москвы.»

Однако уже 15-го июля (24-й день войны), Гальдер упоминает о своей беседе с начальником штаба группы армий «Север». В ней он сообщает генералу Бреннеке, что Ленинград брать не планируется, надо его лишь блокировать.

23-го июля Гальдер пишет:

«Группа армий «Север»: Сил будет достаточно (при правильном их использовании!), для того чтобы отрезать Ленинград, сузить кольцо окружения вокруг города и таким образом лишить русский флот его базы. … Севернее железной дороги Москва — Ленинград развитой дорожной сети у противника нет, хотя тут и есть еще несколько коммуникаций. Достаточно будет перерезать (дороги) силами (4-й танковой группы) Гёпнера! … Бологое и железнодорожная линия Москва — Ленинград на широте Валдайской возвышенности могут быть достигнуты в ходе боев (300 км) передовыми частями в период между 10 и 20 августа.»

Позже Гальдер ещё не раз упоминает про блокирование города. В его дневнике можно найти и причины, по которым командование Вермахта с опасением относилось к идее штурма Ленинграда.

В записи от 12-го июля Гальдер пишет про изучение возможности крепости Кронштадт вести огонь по суше. 28-го июля он снова возвращается к изучению кронштадтских укреплений. Что именно он узнал и свои выводы, он не приводит в дневнике, но гадать тут особо нечего. В Германии имели достаточно информации о береговых укреплениях на Финском заливе и знали, что форты Кронштадта способны вести огонь по суше, и огонь этот может быть сокрушительной силы. Знали ли немцы точно, что вся прибрежная полоса (километров на десять) могла быть превращена в зону смерти, не факт. Тем более, что тогда ещё вопрос о Балтийском флоте был непонятен. А вот то, что к форту «Красная горка» приближаться ближе чем на десять-пятнадцать километров смертельно опасно, им было известно.

Дальнейшие события на Восточном фронте так же не сильно способствовали желанию строить планы штурма. План «Барбаросса» провалился, приходилось импровизировать. И, в частности, все ударные силы до конца сентября собрать на московском направлении. Поэтому основные ударные силы, наступавшие именно на Ленинград: 8-й авиационный и 41-й моторизованный корпуса, не позже 15-го сентября должны были начать переброску в группу армий «Центр».

5-го сентября, вернувшись из поездки в группу армий «Север», Гальдер, на совещании у Гитлера заявляет, что цели достигнуты и сам Ленинград становится второстепенной целью. Всё внимание командования Вермахта в этом районе сосредоточено отныне на районе Шлиссельбурга. Там планируется форсировать Неву и соединиться с финской армией.

Войскам Вермахта у самого Ленинграда остается решить последнюю задачу: взять ключевой железнодорожный узел Красногвардейск (Гатчина) и захватить высоты на южных подступах к городу. Некогда Балтийское море отступило и бывший берег древнего моря теперь сохранился в виде Пулковских, Дудерговских и Ропшинских высот. С которых просматривается и сам город, и Финский залив с Кронштадтом и стоявшим в заливе Балтийским флотом.

Последнее наступление на Ленинградском направлении началось 9-го сентября. Немцы прорывают укрепления Красногвардейского укрепрайона, берут Ропшу, затем Красное Село. 11-го сентября немцы захватывают Дудергоф. Немецкие солдаты поднимаются на Воронью гору, самую высокую точку Ленинградской области, весь город оттуда просматривается без бинокля.

13-го сентября в дневнике Гальдер появляется запись:

«У Ленинграда значительные успехи. Выход наших войск к «внутреннему обводу укреплений» может считаться законченным».

Правда, бои на южных подступах к Ленинграду ещё продолжались. 36-я моторизованная дивизия пыталась несколько дней взять Пулковские высоты, шли бои в районе Колпина. 1-я и 6-я танковые дивизии 41-го моторизованного корпуса сначала завязли в боях за Красногвардейск, а потом до 17-го сентября вели бои в районе Пушкина и Слуцка (Павловск).

Подробности этих боёв сейчас уже достаточно хорошо изучены, и я про них напишу отдельно, сейчас же отмечу, что шансы ворваться в Ленинград у немцев были. Если бы сразу после взятия Красного Села 12-го сентября 41-й моторизованный корпус направили на Урицк и далее, то остановить немецкие танки было бы некому. И они бы действительно появились не только на Кировском заводе, но и на Невском проспекте. Но Урицк взяла пехота, причем совсем небольшими силами, и дальнейшее продвижение в сторону Ленинграда уже не шло. Собственно, немцы и Урицк брать не планировали изначально, блокировать город собирались по линии Колпино-Ижора-Скворицы-Ропша-Петергоф. Так записано в приказе по группе армий «Север» за № 5 от 21-го августа. Уже в ходе боев задачи скорректировали и теперь линия окружение должна была сдвинуться до Пушкин–Пулково–Урицк.

А вот Колпино немцы так и не взяли. Немалую роль в этом сыграли вошедшие в Неву корабли Балтийского флота. В целом, вклад корабельной и береговой артиллерии Балтийского флота разными историками оценивается по-разному, от решающей до незначительной. Истина, видимо, где-то посредине, но артиллерия флота точно роль играла большую. Собственно, у Ленинградского фронта на тот момент тяжелой артиллерии почти не было своей. Легкой (полковой и дивизионной) хватало, даже с избытком, а вот тяжелой — только 46 орудий калибром более 100 мм.

Под огнём корабельных и береговых пушек немецкая пехота наступать не могла, потери были бы огромные, а танков у немцев и не было. Обе танковые дивизии 1-я (99 танков) и 6-я (181 танк) действовали в районе Красногвардейска (Гатчины) и Пушкина.

Решив задачу с захватом высот на окраинах (даже не взяв Пулково), немцы получили возможность обстреливать город. Далее они планировали сломить сопротивление обстрелами и голодом. Блокадой. То, что они ошиблись сами немцы поняли скоро. Надеяться взять город, в котором не работает водопровод, транспорт, нет электричества и нечего есть, но при этом работает филармония и играют в футбол, дело бесполезное.

Однако, советское руководство планы свои строило в более пессимистичном варианте. Просто так сдавать город, никто конечно, не планировал, но веры в то, что удержать получится не было. Некоторые современные историки считают, что отправка Жукова на Ленинградский фронт как раз и свидетельствует о том, что город удержать не надеялись. После неудачной операции под Ельней, отправка в Ленинград могла выглядеть и как продолжение опалы, хотя, могло быть и наоборот, надеждой, что Жуков будет сражаться до конца и отвлечет как можно больше сил в уличных боях. А советских руководителей тогда много больше беспокоило московское направление, где обстановка была критической. Впрочем, это лишь версии, поскольку документальных подтверждений любой из версий нет, и едва ли будет когда-то.

Зато точно известны планы на случай потери Ленинграда. Что планировалось делать с имуществом и различными сокровищами (тот же Эрмитаж) и ценностями в подробностях не известно. Документов нет, и возможно их и не было. Опыт по оставлению городов, эвакуации имущества и уничтожению всего, что можно, к тому времени, увы, уже был. Однако Ленинград находился в Блокаде, и речь об эвакуации чего-то значительного не стояло. Самолётами и даже кораблями по Ладоге много не вывезешь, а другого сообщения с Большой землей не было. Поэтому все войска и всё население в случае захвата города обрекалось на плен или гибель. Тоже касалось и всей промышленности, и ценностей. Но масштабы были таковы, что планы уничтожения, видимо, полностью так и не были составлены, хотя, может быть, в архивах ещё что-то найдут.

А вот планы уничтожения Балтийского флота были, и они известны в подробностях. 6-го сентября был составлен «План мероприятий на случай отхода из Ленинграда по кораблям и судам». Это довольно внушительный документ, где все подробно расписано. Подробно можно посмотреть тут. Никаких киношных эмоций по этому поводу не было, все относились к этому как к суровой реальности. Правда, судя по другому документу, от 20-го сентября, работа по подготовке к уничтожению флота проводилась крайне плохо. Было тому причиной нежелание уничтожать корабли и надежда, что все обойдется, или просто безалаберность, сейчас не понять.

Но известно, что моряки предлагали и другие планы. Например, отход на полуостров Ханко или прорыв в Атлантику. Риск подобных мероприятий в данном случае в расчёт не принимался, так как все понимали, что при захвате города немцами гибель ждала всех.

Сентябрь 1941 года был, наверное, одним из самых страшных периодов в истории моего города. Потому что потом, в холод и голод, люди понимали, что выстоять они могут. Так мне моя бабушка рассказывала. А вот в сентябре был страх появления фашистов на улицах.

Смотрю сейчас из окна на линию Зеленого пояса Славы, где немцы остановились и понимаю, как же была близка гибель всех и вся. Поклониться бы им в ноги, тем, что своей жизнью спас наш город. Слишком пафосно? Ну и ладно, имею право.